Фонари за окном. Зимняя ночь. Настя сидит перед зеркалом в слезах с ножницами в руках. Решительно хватает свой светло-русый хвост и яростно стрижет, роняя на пол роскошные волосы. Закрывает лицо руками, горько плачет.
Андрюша устроил свою жизнь с блондинкой, стриженой под мальчика, с прекрасным именем Инна. А Настеньку, свою законную жену называл всегда Марфушей. Марфой.
Она не модная. И не крутая. Просто «Марфа». Добрая и … толстая. Он так и сказал – «Ты, Марфа, для меня слишком толстая. Совсем обленилась». Вышел и захлопнул за собой дверь.
«Я не Марфа, а Настя» прошептала она, глядя в темный коридор, а потом ушла в их любимую уютную спальню и упала на кровать, как будто в спину выстрелили фашисты.
Они и есть фашисты. Оба. Не скрывая пылающих взглядов, хихикали, переглядывались, пересмеивались. Флиртовали на глазах у всего офиса при законной жене. Обедать ходили вместе, тайно сбежав за пятнадцать минут до перерыва.
Громко смеялись и говорили, как будто про другого человека: «Представляешь, она сейчас тупая, толстая корова, которая ничего не может с собой сделать. Только пироги печь и кашу варить. Жаль этих теток, так себя запускают, не развиваются…».
Марфой он называл ее всегда. «Марфушенька моя», любовно говорил Андрей и укутывал ее в одеяло, как кулему. Или шарфик натягивал на голову. А Настя смеялась и стеснительно освобождалась от его укутываний.
Щеки у Насти румяные, глаза серые, кошачьи, улыбка милая, носик маленький вздернутый и волосы длинные до пояса всю жизнь.
Которые сейчас клочками мертвыми валяются на полу.
А были роскошные, блестящие... Настя потускнела, погасли звезды в глазах.
***
Когда Инна вошла первый раз в их дружный офис, она сразу дала понять, что пришла не простая бывшая студентка, а королева. Выбрит затылок и виски, ассиметричная стрижка, блондинка, длинные серьги, абсолютно прямая спина и высоко поднятая голова. В мужской рубашке и в черных джинсах в облипочку, дорогие полусапожки, сумка со звездой блестящей. Такую заметили все.
Андрюша глаз не сводил. Девушка выглядела так экстравагантно и современно, что, казалось, она сейчас на сцене должна выступать в рок группе, звонким голосом круто петь «Маст хэв бин лав».
Только лицо у нее надменное и усмешка не сходила с него никогда.
Всего неделя понадобилась, чтобы среди всех поклонников выбрать Настиного мужа, Андрея. Именно его она брала под руку и вела к своему компьютеру, со словами «пойдем, я тебе что-то покажу».
И они смотрели не в монитор, а друг другу в глаза, смотрели бесконечно долго. А потом смеялись.
Вторая неделя понадобилась, чтобы он начал Настю стыдиться.
Подойдет Настя по делу, а муж скорей отходит, глаза прячет и говорит: «Ну, что опять? Не стой здесь, дома поговорим».
Настя молчала, понимая, что Инна несравнимо краше и худая, как подросток.
Третья неделя завершилась признанием, что с Инной любовь неземная, все было, есть и будет. А Марфа, если начнет развиваться и похудеет, тоже найдет свое счастье.
«Я тебя предупреждал! Меня толстухи не заводят» - сообщил ей муж, собирая свои наглаженные рубашки в спортивную сумку.
«Ты мне никогда раньше таких слов не говорил, Андрей» - тихо возражала Настя.
Андрей отмалчивался и очень торопился. Зашел в ванную, схватил зубную щетку, бритву и туалетную воду, Настину любимую...
И, наконец прощальные слова: «Ты для меня слишком толстая. Мы не подходим друг другу».
Настя не вернулась в офис. Она на следующий день утерла слезы и начала «развиваться». Подала заявление на развод, поехала в самый крутой салон и оставила там треть зарплаты, вышла с челкой и темными блестящими густыми волосами, которые теперь были только до плеч, но живыми. Вишневая помада увеличила губы так, что все мужчины улыбались. Она купила себе милый свитер на одно плечо и крутые модные полусапожки. Дошла до фитнес-центра, смело протопала к самому привлекательному тренеру: «Возьмите меня, пожалуйста, я хочу развиваться и стать красивой».
Она не пошла больше на работу, отправила на адрес руководства письмо с объяснением причины и просьбой дать рекомендации. Да, так и написала - «Муж завел роман с коллегой, мы разводимся. Я не могу у вас работать больше, очень прошу помочь».
И директор ей помог, лично позвонил со словами поддержки. Сказал, что заедет курьер, привезет все сам, чтобы она подписала заявление. Рекомендации дал и адрес, куда подъехать.
Друг его хороший Настю взял с радостью, устроил в свою редакцию заказы на рекламу принимать.
Наконец, на весах заветные пятьдесят пять вместо шестидесяти семи. Тренер счастлив и горд. Даже года не прошло.
Фашист Андрюша с мамой живет, фашистка Инна уволена за лень, прогулы и тоже живет с Андрюшиной мамой. Работать хочет, но Андрюша не позволяет, помнит, как она его за неделю завлекла. В чужой офис не пускает. Ревнивый стал, нервный.
Мама Андрюши, которая Настю до сих пор своей семьей считает, частенько звонит, хохочет и рассказывает азартно про издевательства над «прынцессой». «Корону я с нее каждый день сшибаю, мальчонка плюгавый! Ты бы ее в пижаме видела, со смеху бы упала - трущобная девочка, перенесшая тиф. Развивается она теперь у меня в сторону кухни, каждый день ей задачи ставлю - для тренировки мелкой моторики».
А Настя уже три месяца живет в роскошной квартире с сыном Главного редактора, который после ее прихода стал вести себя, как Инна. Он брал девушку под руку, вел к своему компьютеру со словами: «Пойдем, я тебе что-то покажу». Они смотрели друг другу в глаза, смотрели бесконечно долго. А потом смеялись.
Она снова спокойно слушает любимую Андрюшину группу и подпевает радостно.
А почему так быстро?
Да потому, что Настя знала, что если в спину уже выстрелили, нельзя прятаться дома, в надежде, что рана не смертельна, когда нибудь заживет...
Надо в скорую звонить, людей на помощь звать, немедленно. «Самолечением» не заниматься! Ничего не бояться - начальству правду сказать, имидж сменить, к тренеру красивому подойти, вещи себе купить новые, необычные и взгляд свой перевести с одного, уже чужого человека на мир вокруг и других людей, кто-то обязательно будет рядом...
Свежие комментарии